КИСЕТ ДЛЯ ГЕРОЯ

Это было 19 ноября 1942 года под Сталинградом. Почему я запомнил эту дату? Да потому, что как раз в этот день и началось окружение фашистов в той гигантской битве, которая продолжалась несколько месяцев подряд.
Еще накануне наша часть подошла к станции и должна была отбить ее у врага. Вместе снами взаимодействовала еще одна часть. Ей отдан был приказ охватить станицу с фланга. Был ночной бой, но ни мы, ни соседи не продвинулись ни на шаг.
Когда стало светать, поняли, в чем дело. На стыке частей, пожалуй, даже ближе к соседней части действовал пулемет противника. Своим огнем он прижал нашу пехоту к земле и не давал поднять головы.
Я в то время находился в стороне от места активных действий пехотинцев. Я артиллерист, и мое место - возле противотанковой пушки. Однако мне хорошо было видно, в какое трудное положение попали мои товарищи. Они лежали на снегу, и, казалось, ничего нельзя было предпринять. Вдруг я увидел, что от наших пехотинцев отделилась маленькая фигурка и поползла на пулемет.
Сотни глаз с нашей стороны с волнением следили за смельчаком. Но полз медленно, тщательно используя бугорки, ложбинки - любые неровности земли. Иногда он замирал, распластавшись на снегу, и мы уже думали, что убит. Но нет, он снова и снова полз вперед. А вражеский пулемет бесновался. Пулеметчики видели неуловимо надвигающегося на них солдата и непрерывно поливали его свинцовым дождем.
У всех нас нервы были на пределе.
И тут вдруг подбегает ко мне командир: Малышев, подсоби парню!
Я понял, что от меня требовалось. Вывести из строя пулемет я не мог - далеко, а вот помешать фашистам вести огонь...
Быстро развернули орудие. Выстрел. Снаряд разорвался между бойцом и вражеским пулеметом. Парень оказался сообразительным. Еще не осела от взрыва земля, как он тут же поднялся и, сделав короткую перебежку, залег. Мы поняли друг друга. Я стрелял, вздыбливая перед ним землю, а он под прикрытием разрыва бежал вперед, я стрелял - он бежал. Но вот настала такая минута, когда стрелять было уже опасно - мог накрыть смельчака. И он понял. Пополз медленно, осторожно, прикрываясь неровностями земли.
А пулемет захлебывался. До него оставалось совсем немного, можно бросать гранату. Тут смельчак дернулся и, перевернувшись на спину, распластался на снегу. То, что он убит, было настолько очевидно, что находящиеся рядом со мной товарищи от досады застонали. Умолк и вражеский пулемет.
И вдруг я увидел, как взметнулась рука солдата. Он кинул гранату, не изменив положения тела, лежа, через себя, через голову. Граната угодила прямо в окоп. Начавший было строчить пулемет замолк.
Мы и моргнуть не успели, как взметнулась фигура бойца, взметнулась и пропала в окопе, куда он только что бросил гранату.
И тут поднялась наша пехота...
А я все стоял и смотрел на окоп. Несколько минут спустя из него вылез здоровенный немец, а за ним - и наш герой.
Они вышли как раз на мое орудие: гренадерского роста связанный фашист и наш солдат. Пехотинец хотел пройти мимо, но подумав, остановился: Закурить, братцы, найдется?
И к нему протянулось десятка полтора кисетов. Каждому хотелось, чтоб именно из его кисета закурил герой.

К. Малышев