ОН ТРУДНЫЙ САМЫЙ

Наша 256-я Краснознаменная стрелковая дивизия стояла в первом эшелоне перед обороной врага, - начал П.В. Жгилев. - нам предстояло прорвать блокаду Ленинграда. За несколько дней до наступления в партийных и комсомольских организациях прошли собрания. Помню, боец, сидя в траншее, положил листок бумаги на саперную лопатку и стал писать заявление с просьбой принять его в партию: " Хочу идти в бой коммунистом!"
" ...Эти ставшие легендарными слова я слышал едва ли не перед каждым сражением, и тем чаще, чем тяжелее были бои... -невольно вспоминаются стоки книги Л.И. Брежнева " Малая земля ". - Какие льготу мог получить человек, какие права могла предоставить ему партия накануне смертельной схватки? Только одну привилегию, только одну обязанность - первым рвануться навстречу огню..."
Сражение началось 12 января 1943 года. Синявинские высоты немцы опутали проволочными заграждениями, окружили минными полями, обильно полили водой. Она замерзла - и вверх невозможно было шагу ступить. Мы вооружились " кошками ", " якорями ", трапами, баграми. Тяжелейший бой продолжался три дня. Разбив врага, солдаты из частей прорыва радостно обнимали бойцов, оборонявших город Ленина.
Так было разорвано кольцо блокады. Из наградного листа:
" В боях в районах Синявино и Вороново по ликвидации мгинско-синявинской группировки противника тов. Жгилев показал себя решительным, мужественным и отважным командиром. Ориентируется в бою быстро, правильно. Командование полка представило тов. Жгилева к ордену Красной Звезды. В.Н. Никитин: - Выходит, мы с Вами рядом воевали. Я ведь тоже Синявинские высоты брал и Пулковские...
...Он бежал по снежной целине и не заметил, как вырвался вперед. Неожиданно из дзота застрочил пулемет. Никитин машинально упал, тотчас же решив подобраться к дзоту с фланга. И, когда он полз и бежал, одна мысль, одно стремление безотчетно владело им: только бы успеть бросить гранату! Он успел...
В этой атаке Никитина ранило. Но он мог еще двигаться, стрелять и остался с товарищами...
Где истоки этого несгибаемого мужества?
И опять обращаешься к строкам героической летописи " Малая земля ": " Конечно, чувство страха перед смертью свойственно всем Это естественно. Но решение в критическую минуту ЛЮДЯМ ило как бы само собой, подготовленное всей предыдущей прихо значит есть какой-то рубеж, какой-то миг, когда у воина сознание своего долга перед Родиной заглушает и чувство патриотизма, и боль, и мысли о смерти. Значит, не безотчетное это страдание - подвиг, а убежденность в правоте и величии дела..."
Семь суток шел тяжелый, кровопролитный бой, переходя из ночи в день. На исходе седьмых суток Виктор ' Николаевич был ранен вторично. Это был последний бой солдата.
Последний бой... Для Жгилева он состоялся в сорок третьем, я Никитина - в январе сорок четвертого, для Кочнева - за месяц до окончания войны... М.П. Кочнев:
Начался штурм Кенигсберга. Наша часть достигла залива. На его берегу стоял замок какого-то немецкого адмирала. Это здание мы пытались взять несколько раз. Но дом оставался неприступным. Фашисты дрались, как обреченные. Мы подумали: а ведь гитлеровцы, наверное, сумели приноровиться к нашей тактике ведения боя: сначала артиллерийская подготовка, затем атака пехотинцев... Когда на врагов сыпались наши снаряды, они забивались в подвалы, в щели. Но как только переставала бить артиллерия, немцы уже знали, что сейчас будет штурм, и успевали подготовиться, чтоб встретить нас ливнем огня.
До замка было всего метров триста. И мы решили преодолеть их внезапно, без артподготовки, захватив с собой лишь по две - три гранаты и по автомату. По взмаху руки командира несколько штурмовых групп устремились к замку. За полторы минуты лучшие бегуны достигли замка. В подвалы, окна, щели посыпались гранаты, полился автоматный огонь... Первая волна атакующих исчерпала боеприпасы и схватилась врукопашную. Тут новая волна штурмовиков подоспела. Так мы раскололи этот крепкий орешек...

И. ВЛАДИМИРОВА