|
Сочинять рассказывать сказки я начал давно,
записывал
редко.
Мои деды и бабка со стороны матери родом из
Пинежского
района.
Мой дед был сказочник. Звали его сказочник Леонтий.
Записывать
сказки деда Леонтия никому в голову не приходило.
Говорили
о нем: большой выдумщик был, рассказывал все к слову,
все к месту.
На промысел деда Леонтия брали сказочником.
В плохую погоду набивались в промысловую
избушку. В
тесноте
да в темноте: светила коптилка в плошке с
звериным
салом. Книг с
собой не брали. Про радио и знати не
было.
Начинает
сказочник сказку длинную или
бываль-щину с небывальщиной заведет. Говорит долго, остановится,
спросит:"Други-товарищи, спите ли?" Кто-нибудь сонным голосом отзовется:
"Нет, еще не
спим, сказывай."
Сказочник дальше плетет сказку. Коли никто
голоса не
подаст,
сказочник мог спать. Сказочник получал два пая: один за
промысел,
другой за сказки. Я не застал деда Леонтия
и не
слыхал его
сказок. С детства я был среди богатого северного
словотворчества. В работе над сказками память
восстанавливает
отдельные
фразы, поговорки, слова. Например: " Какой ты
горячий,
тебя тронуть - руки обожжешь". Девица,
гостья из
Пинеги,
рассказывала о своем житье: " Утресь маменька
меня
будит, а я
сплю-тороплюсь!" При встрече старуха спросила:
" Что тебя давно не видно, ни в
сноп, ни в горсть?"
Спрашивали
меня, откуда беру темы для сказок? Ответ прост: "Ведь рифмы запросто со мной живут, две придут сами, третью
приведут.
Сказки пишу часто с натуры, почти с
натуры. Многое
помнится
и многое просится в сказку. Долго перечислять, что
дало ту или
иную сказку." Скажу к примеру. Один заезжий спросил,
с какого года
я живу в Архангельске. Секрет не велик. Я сказал: " С 1879 года".
" Скажите, сколько домов было раньше в Архангельске?"
- что-то небрежно-снисходительное было в тоне, в вопросе. Я
в тон заезжему
дал ответ: "Раньше стоял один столб, на столбе доска с надписью:
"А-р-х-а-н-г-е-л-ь-с-к". Народ ютился кругом столба.
Домов не было, о них и не знали. Одни хвойными
ветками
прикрывались,
другие в снег зарывались, зимой в звериные шкуры
завертывались. У меня был медведь. Утром я вытряхивал
медведя
из шкуры, сам
залезал в шкуру. Тепло ходить в медвежьей шкуре,
и мороз - дело постороннее. На ночь шкуру медведю отдавал...
Можно было сказку сплести. А заезжий готов
верить. Он
попал в " дикий
север" . Ему хотелось полярных впечатлений.
Оставил я заезжего додумывать: каким был город без домов.
В 1924 году в сборнике " На Северной Двине" напечатана моя
первая сказка
" Не любо - не слушай. Морожены песни" .
С Сеней Малиной я познакомился в 1928 году. Жил Малина в
деревне Уйме,
в 18 километрах от города. Это была единственная
встреча.
Старик рассказывал о своем тяжелом
детстве. На
прощанье
рассказал, как он с дедом " на корабле через Карпаты
ездил" и
" как собака Розка волков ловила" . Умер
Малина,
кажется, в том
же 1928 году. Чтя память безвестных северных
сказителей
-- моих сородичей и земляков,-- я свои сказки веду
от имени Сени
Малины,
Ст. ПИСАХОВ
|