 |
СЕВЕРОДВИНСК - ГОРОД КОРАБЕЛОВ
На месте высадки первых строителей города, по дороге на Ягры, установлен памятный мемориал первостроителям.
На бетонной прямоугольной стеле, площадью 9 кв м, расположена скульптурная группа, рассказывающая о людях, первыми ступивших на эти заболоченные берега, чтобы начать строить город.
В центре - начальник стройки, рядом - человек с бородой - геолог с картой в руках, на которой начертан план будущего города, справа - женщина-работница. верху справа: на барельефе - контур палатки - первый жилой дом строителей. Слева рядом со стелой - первый камень. Справа - якорь - символ морского города и флагшток - олицетворение преемственных традиций.
Июль 1936 года. Из Архангельска вниз по Северной Двине, шлёпая плицами по речной глади, шел белый красивый колесный пароход "Иван Каляев" И вот позади 50-километровый путь. Дальше начиналось Белое море. Но продолжать путешествие и не требовалось: пароход прибыл к назначенному месту. На своем борту он доставил первых строителей будущего города - 60 парней и девчонок, посланцев архангельского комсомола. Высадившись на берег, первопроходцы увидели, перед собой золотистые луковицы церкви приморского Николо-Корельского монастыря, основанного в 1410 году, за черту горизонта уходили болота. Справа расстилался розовый от цветущего шиповника остров Ягры. На следующий день прибыли несколько буксиров, ведя за собой баржи с инструментом, продовольствием, стройматериалами. Первостроители размещались на пароходе, в помещениях монастыря, в палатках, в маленьком поселке на южном берегу острова Ягры (там находился шпалорезный завод и около ста человек населения).
Возглавил стройку Иван Тарасович Кирилкин. Крупный хозяйственник, незаурядный организатор, побывавший к тому времени на крупнейших предприятиях Америки, Англии, Франции, Чехословакии, Германии. За строительство и освоение
одного из первенцев социндустрии - Новокраматорского машиностроительного завода он был награжден орденом Ленина. И это в то скупое на награды время. И. Т. Кирилкина ценил Серго Орджоникидзе, принимавший живейшее участие в строительстве на Беломорье. Вот как описывает их встречу Л. Г. Пахомов (Бивуль) в книге "Главный привод": "...Я хочу попросить, вас, Григорий Константинович, направить меня на тот участок, где очень тяжело, где именно требуется органзовать штурм!
- Это куда? - настороженно спросил нарком.
- Начальником строительства на Север. Вы подбираете туда, я знаю…
- Вот ты значит куда вырулил. Да я, действительно, не могу подобрать, боевого командира, который бы в труднейших условиях Севера повел людей на штурм. Но, правду говоря, Вано, я хотел тебе другое место предложить здесь в Москве. Ни много у меня таких людей, как ты, раз, два и обчелся... Смотри, Вано, - сказал Серго после небольшой паузы, - я тебя отговаривать не стану, не в моих нтересах.
Лучшего начальника строительства туда я себе и не мыслю!"
Как же нужен был в этих порой невыносимо трудных условиях человек такой чуткой души, как Иван Тарасович. От всего увиденного вокруг настроение у прибывших на стройку было не из радостных. По инициативе Ивана Тарасовича Кирилкина рабочие собирались на митинг. Начальник строительства рассказал о международном положении, о фашизме в Германии, о значении этой стройки, о трудностях, которые будут. Во имя будущего, во имя мира, все эти невзгоды,
трудности во что бы то ни стало, нужно было преодолеть, построить в очень жесткие сроки, за 5 лет, новый индустриальный город. Большое значение имела на стройке постоянная моральная поддержка людей. Начальник стройки при всей
своей занятости постоянно помнил о душах людей требующих разрядки и красоты. На "Иване Кэляеве", когда негде еще было жить он вечерами под аккомпанемент гармошки вместе со всеми пел любимые песни (он хорошо играл на гармошке). А потом подолгу рассказывал о прекрасном городе с прямыми проспектами, зелеными улицами, который раскинется до самой Кудьмы. Рассказывал тем, кто, утопая в болотах, забивал сваи. Болото отступало неохотно, людей одолевали болезни, простуды. Было трудно, и его рассказы многими воспринимались как сказка. Но
И. Т. Кирилкин знал, что этой мечтой должны жить, дышать и строить. Иван Тарасович понимал, что людям нужна не только мечта, прекрасная и зовущая, им необходима радость сегодня, сейчас. Вот и приглашали на праздники артистов из Москвы, Ленинграда. Приезжали даже солисты Большого театра, бывал здесь Игорь Ильинский. На Новый год для детей устраивали на площади красавицу-елку и дарили подарки - игрушки и лакомства.
Вооружившись прочной березовой палкой (так удобнее шагать по кочкам), в высоких болотных сапогах ходил Иван Тарасович по стройке, беседовал с прорабами, рабочими, многих из них знал он по имени. Рабочего человека ценил высоко. За самоотверженный труд тут же на рабочем месте мог премировать. Это правило он завел еще и Краматорске. Но и с провинившегося крепко спрашивал. Энергия его была беспредельна. Глаз - вездесущ. Был горяч, но отходчив. Для убедительности мог ввернуть крепкое словцо.
Комсомолец-первосгроитель Н. А. Чертополохов рассказывает:
- Трудно было с водой, ведь фактически пользовались болотной. Хотя на реке Кудьме уже возвели небольшую насосную станцию, но не были подведены трубы.
И вот в марте 1937 года на наше комсомольское собрание
зашел Кирилкин.
Попросив слова, постучал карандашом по графину с водой:
- Товарищи комсомольцы, до каких пор мы будем пить эту конскую с... Нужно сейчас же воспользоваться крепким снежным настом и доставить на трассу до Культы трубы.
Все было сделано, вода пошла.
Свою биографию и историю города люди писали топором и лопатой, ломом, тачкой и просто голыми руками, потому что не было в то время совершеннее и надежнее механизма, чем рабочие руки. Мы никогда не перестаем удивляться размаху души человеческой, неразгаданному русскому характеру.
Когда на Нюрнбергском процессе Р. А. Руденко (главный обвинитель) спросил Геринга: "Признаете ли вы, что, предательски напав на Советский Союз, вы совершили величайшее преступление" - Геринг ответил: "Это роковая ошибка. Я
могу признать только то, что мы поступили опрометчиво, потому что, как выяснилось в ходе войны, мы многое не знали, о многом не могли подозревать. Главное - мы не знали, не поняли советских русских. Они были и останутся загадкой. Я говорю не о числе пушек, самолетов и танков, не о мощи и мобильности промышленности. Я говорю о людях, а русский человек всегда был загадкой...".
Вот какое это было поколение: упрямое, сильное, нетерпеливое, веселое. Время диктовало свое темпы: за 10 дней построили первый двухэтажный дом (д. 15, пр. Беломорский); за 25 дней построили комсомольцы здание драматического театра, который потом еще долго, десятилетиями служил людям; за четыре месяца проложили 50-километровую железнодорожную ветку. Уже в ноябре 1936 года прошел по ней первый состав с грузом.
Интерес, вызванный приездом на стройку концертной группы лилипутов, возможно, подсказал мысль, что свой театр будет великой силой, поддерживающей мечту о будущем прекрасном городе. Удивительное время, когда слова "невозможно", кажется, не существовало. Появлялась отчаянная идея - ее воплощали. В сезон 1936/37 года Архангельский ТРАМ (передвижной театр рабочей молодежи) подводил итоги своей работы за пять лет. Они были заметны. В афише последнего года: "Новый дом" М. Булгакова, "Тартюф" Мольера, три пьесы А. Островского, "Памела Жиро" О. Бальзака... Театр организовывал гастроли в Устюге и Онеге. За семь с половиной месяцев ТРАМ показал 218 спектаклей, обслужив 65 тысяч человек. Вот этот театр и решили пригласить на Судострой. Выстроен гараж для техники, но машин в этом году не получили. Есть свободное помещение. Здание сразу же использовали для проката кинофильмов и за неимением другого предложили там разместиться театру. Труппа состояла из 42 человек. 11 сентября 1937 года открыли сезон спектаклей "Лжец". Практически это единственный случай а истории, когда профессиональный театральный коллектив начинает свою историю раньше истории города.
О строительстве нового здания театра, сегодня ходят легенды. Вот небольшая хроника тех дней.
В ночь на 26 марта 1938 гида по невыясненным причинам сгорело здание театра. Коллектив фактически оказался без площадки, имущества и
сценическо-постановочных средств. На следующий день после пожара многие ждали сообщения о расформировании труппы. 27 марта на встречу с творческим составом в актерское общежитие пришел председатель исполкома и сказал, что будет строиться новый театр. А 28 марта началось строительство. Первый спектакль в новом здании после торжественного собрания состоялся 30 апреля, второй - 1 мая. Потом здание достраивалось, оборудовалось.
Город рос не по дням, а по часам. Странно кажется теперь, что тогда строили в основном с помощью топора. К началу 1937/38 учебного года была построена отличная двухэтажная школа на перекрестке улиц Пионерской и Индустриальной.
Из протокола № 2 заседания Оргкомитета Архгорсовета от 27 декабря 1937 года:
Слушали о наименовании улиц.
Постановили: Отменить существующие названия номерных улиц и линий поселка и присвоить улицам и переулкам следующие названия:
По 3-му и 4-му жилым участкам: первую линию наименовать улица Северная (Торцева), вторую - улица Советская, третью - улица Республиканская, четвертую - улица Индустриальная, пятую - улица Лесная.
Существующие до сего времени номерные улицы наименовать: первую улицу - Железнодорожная, вторую - Беломорский проспект, третью - улица Пионерская, четвертую - проспект Профсоюзов, пятую - улица Полярная, шестую - улица Торфяная (Арктическая - проспект Ленина).
Улицу возле складов железной дороги назвать Вокзальной.
Переулок от Беломорского проспекта к коттеджам наименовать улица Парковая.
На первом жилом участке центральную улицу от берега реки до Беломорского проспекта по направлению с севера на юг наименовать - Архангельский проспект.
Улицу по направлению до биржи лесоматериалов наименовать Комсомольской.
Площадь на территории 1-го жилого участка наименовать Октябрьской.
На 2-м жилучастке: улицу, проходящую по поселку Транспортного городка до биржи лесоматериалов наименовать Транспортной.
11 августа 1936 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР поселку Судострой присвоен статус города. Его назвали - Молотовск (в Северодвинск он был переименован в 1957 голу). Вместе с городом строились Северное машиностроительное предприятие. Задание партии было выполнено.
В 1940 году в городе уже жило 30 тысяч человек. И конечно же, большую часть горожан составляли голубоглазые светловолосые северяне с певучим соломбальским, окающим пинежским, цокающим мезенским говорком. Вчерашние поморы и крестьяне, для которых "море как поле", строили город и учились. Добрую службу сослужили их хозяйская основательность, мастеровитость.
Когда грянула война с гитлеровским фашизмом, ставшая величайшим испытанием для советской страны и ее народа, наш город только начинался. Кварталы двухэтажных брусчатых домов на свайных основаниях, границы которых хорошо просматриваются и ныне, обрывались перед тундрой в нескольких сотнях метров от полотна железной дороги, единственной постоянной связи Молотовска с внешним миром. По большинству улиц и к домам можно было передвигаться только по узким дощатым мостикам, поднятым на сваях над водой.
Бревенчатые лежневые дороги за несколько лет уходили глубоко в болотистый грунт. Шесть районных котельных на деревянном отоплении должны были обеспечивать жилмассив теплом. Магистрали от них и отводы к домам были проложены в деревянных "коробках", засыпанных опилками. Многое в городе считалось временным, подлежащим замене в дальнейшем капитальными сооружениями.
Война прервала нормальный ход строительства и города, и промышленных объектов. Однако бесперебойно работало сердце Молотовска, его ТЭЦ, что имело в дальнейшем громадное значение в военной судьбе города. ТЭЦ-1 - одно из старейших предприятий города. Первый промышленный киловатт оно дало 26 марта 1941 года. С полной отдачей работало и Северное машиностроительное предприятие. Первая очередь цеха 50 была принята Государственной комиссией 21 декабря 1939 года.
Около 30 тысяч горожан с болью и гневом восприняли весть о вероломном нападении гитлеровской Германии.
Военный Молотовск - это около 14 тысяч мужчин, ушедших в первые дни войны на фронт. Это десятки тысяч снарядов, авиабомб, взрывателей и другой военной продукции, изготовленных в основном руками женщин и подростков в холодных, плохо освещенных цехах. Это фронтовые госпитали и помещениях школ. Беззаветно выхаживали израненных бойцов Карельского фронта врачи, медсестры, нянечки. Это горе, пришедшее во многие семьи молотовцев, получивших похоронки, и многие другие тяготы военного времени, легшие на плечи гражданского населения.
Но так было во всех городах нашей Родины, вступившей в смертельную схватку с захватчиками. Однако только шести из них - морским портам - суждено было стать конечными пунктами, принявшими основной поток военных грузов, направлявшихся в СССР из стран-союзников по антигитлеровской коалиции США и Англии. И среди трех северных портов в одном ряду с Мурманском и Архангельском свое достойное
место занимает и наш город.
22 июня 1940 года в выступлении по радио премьер-министр Великобритании Черчиль, оставаясь на принципиальных антикоммунистических позициях, тем не менее заявил:
"...мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем". Черчиль объяснил, что, помогая СССР, Англия спасает себя.
Через день, 24 июня, президент невоюющих тогда Соединенных Штатов Рузвельт объявил на пресс-конференции, что США также окажут помощь Советскому Союзу. Стремясь как можно дольше удержать свою страну от войны с державами оси Берлин - Рим - Токио, президент проводил политику превращения Соединенных Штатов в "арсенал демократии", обеспечивающий помощь вооружением, снаряжением и другими стратегическими материалами странам - противникам гитлеровского блока.
Эта помощь начала давать для СССР осязаемые результаты, после того, как в конце июля 1941 года в Москве побывал
личный представитель Рузвельта Гарри Гопкинс, который доложил президенту, что русские сдаваться не собираются и фронт удержат.
Размер англо-американских военных поставок в СССР был определен на Московской конференции представителей трех держав 29 сентября - 1 октября 1941 года. Московский протокол предусматривал отправку в Советский Союз ежемесячно 400 самолетов, 500 танков, 30 тысяч тонн алюминия и других видов вооружения и материалов.
Советский Союз выразил готовность поставлять союзникам некоторые виды сырья. Эго решение в свое время получило должную оценку руководящих деятелей Англии и США. Так, 19 ноября 1941 года министр снабжения Великобритании
лорд Вивербрук телеграфировал в Москву: "И тот факт, что Россия в час своей нужды находит возможным снабжать нас сырьем, которое будет не использовано в интересах нашей общей борьбы, только углубляет нашу благодарность за то, что мы
получаем". Нашим экспортом являлись: хромовая руда, калийная соль, апатиты, магнезит, асбест и лес.
7 ноября 1941 года Рузвельт объявил о распространении на СССР закона о ленд-лизе, предусматривающего представление взаймы или в аренду военной помощи любой стране, "оборона которой жизненно важна для безопасности США". Курс некоторых вашингтонский политиков при этом был ясен. Его предельно откровенно сформулировал конгрессмен Госсет: "Разве не лучше дать денег России, чем отдавать кровь Гитлеру?".
Как бы ни было, но образование мощной антифашистской коалиции стало реальным фактором, повлиявшим на дальнейший ход и результаты Второй мировой войны.
Хотя объем доставок, оговоренных Московским, а затем и Вашингтонским (октябрь 1942 года) протоколами, никогда не выполнялся союзниками полностью, причем помощь прерывалась в самые трудные для СССР моменты, например, в дни
Сталинградской битвы, и тормозилась теми влиятельными кругами в США и Англии, которым не понравился союз с СССР, все равно речь шла о доставке в нашу страну миллионов тонн груза в сжатые сроки. Встал вопрос, как осуществить эти перевозки. Пути их реализации были рассмотрены Председателем Государственного комитета обороны Сталиным в беседе с Гарри Гопкинсом в конце июля 1941 года в Москве. Исходя из того, что незамерзающий Мурманск находился под непрекращающимся ударами гитлеровской авиации, Сталин сказал, что
"... использовать Архангельск трудно, но не невозможно, так как его ледоколы могли бы держать порт открытым всю зиму". Владивосток он считал опасным, так как "в любой момент он может быть отрезан Японией", а пропускная способность железных и грунтовых дорог в Иране "недостаточная".
Итак, было определено основное направление морского грузопотока в 1941 году из Англии и США - порт Архангельск.
Первый караван союзных судов в составе шести транспортов, охранявшихся двумя эсминцами и семью другими кораблями прикрытия, пришел в Архангельск 31 августа 1941 года. (Этот конвой получил впоследствии кодовое обозначение "PQ-0" "Дервиш"). Суда, привезшие 10 тысяч тонн каучука, 64 самолета, 3800 глубинных бомб, магнитных мин и другие грузы, разгружались на Бакарице.
Еще раньше в конце июля, в Архангельском порту побывал английский минный заградитель. "Адвенчур", выгрузивший на Экономии также глубинные бомбы и мины.
Для обеспечения приема грузов и портах Севера и скорейшей отправки их на фронт в конце октября 1941 года прибыл в Архангельск Иван Дмитриевич Папанин - уполномоченный ГКО по морским перевозкам в Белом море и организации погрузки-выгрузки в Архангельском порту.
Из пяти участков Архангельского порта - Левый берег, Правый берег, Мосеев остров, Бакарица, Экономия - только два последних предназначались для импорта-экспортных операций. Остальные обслуживали грузовые каботажные и пассажирские суда и обеспечивали их бункером. Но осенью 1941 года принимать крупнотоннажные суда могла только Бакарица, причалы которой соединялись с железной дорогой. Однако и здесь требовалось произвести серьезные работы по совершенствованию всего портового хозяйства, а также дноуглубительные работы. Район Экономия, не имевший в то время погрузочных средств и не соединенный железной дорогой с основным портом, принимать иностранные суда в 1941 году не мог. В этих условиях Архангельский порт был способен обрабатывать одновременно только 5 судов, что совершенно не обеспечивало решения поставленных задач.
Положение еще больше осложнялось, в зимнее время. Практика показывала, что из-за сильного торошения льдов в районе Березового бара, в устье Двины, особенно в суровую зиму, проводка судов по реке - дело очень трудное. По этим причинам и Экономия, и Бакарица могли быть зимой выключенными из работы.
К этому следует добавить, что фарватер в районе Березового бара требовал углубления и постоянной чистки из-за песчаных заносов.
Эти обстоятельства заставили специальную комиссию, созданную в конце сентября 1941 года по указанию заместителя Председателя Совнаркома СССР А. И. Микояна, члена ГКО и ответственного за все поставки в СССР из-за границы, обратить, свое внимание на Никольское устье и город Молотовск.
Главное преимущество этого района, известное еще с древних плаваний поморов, - его доступность для навигации, как правило, всю зиму, благодаря устойчивому разводью. Торошение льдов там обычно отсутствовало из-за крупного припая, вполне проходимого ледоколами. Глубины морского канала и акватории хотя и требовали увеличения, но позволяли проводить суда со значительно большей осадкой, чем через Березовый бар. К концу года предлагалось закончить строительство штатской железной ветки на Исакогорку, что обеспечивало отправку груза прямо на фронт.
Комиссия, в составе которой было 15 специалистов под руководством секретаря Архангельского обкома партии по водному транспорту А. С. Буданова, побывав на месте в октябре 1941 года, приняла решение строить порт в Молотовске. Решение Архангельской комиссии было поддержано правительством, так как стало ясно, что от работ в Молотовске во многом зависит успех всех операций по проводке конвоев.
Основой для порта в Молотовске должны были стать три недостроенных временных причала в окоченной части города. Они были задуманы как база для приема транспортов с углем из Баренцбурга на Шпицбергене для городской ТЭЦ, расположенной на диаметрально противоположном конце береговой линии. Но война поломала эти планы. Уголь для ТЭЦ пришлось с большим трудом завозить по железной дороге из Воркуты.
Не было ни складов ни складских площадок, ни подъездных путей, ни кранов и других средств механизации. Все это в Милотовском порту предстояло еще создать в кратчайший срок. А надвигалась суровая зима. Прежде всего нужно было построить сплошную линию причалов. Даже первая ее очередь, намеченная к окончанию на 10 января 1942 года, требовала около 10 тысяч кубометров лесоматериалов и месячной работы 30 копров по забивке 19-метровых свай. Это был огромный объем работ.
Строилась угольная база для бункеровки судов. Прокладывались подъездные железнодорожные пути. Срочно нужна была нефтебаза для приема жидкого груза с прибывших танкеров и для снабжения судов жидким топливом, расположенная на территории порта.
Начались дноуглубительные работы. Их объем был громаден. Для достижения проектных отметок глубины землечерпательному каравану, состоявшему из земснарядов "Амур", "Двина" и "Онега", предстояло в 1940 году вынуть 3,3 миллиона кубических метров грунта. Плотный илистый и песчаный грунт в районе канала и акватории очень затруднял работу. Дноуглубительные в порту велось на протяжении всех военных лет.
Для лесоэкспорта была необходима лесобиржа, обеспечивающая подвоз, хранение в штабелях и погрузку на суда пиломатериалов. Ее начали создавать в тылу причалов, так как уже началось поступление экспортных пиломатериалов по железной дороге из Онеги. Строились фундаментальные площадки под штабеля, мостовые для автопогрузчиков.
Шла интенсивная заготовка погрузочного инвентаря, подготовка спецодежды, постельных принадлежностей для общежитий кухонной утвари для столовых и всего, что необходимо для жизни и напряженного труда многих сотен людей.
Хотя главные строительные работы еще были впереди, к концу октября 1941 года Молотовск был уже готов принять первые транспорты.
Уже несколько судов из второго каравана (PQ-1), пришедшего на Север в середине октября 1941 года, были приняты в Молотовске, порт которого еще только начал создаваться. Начиная с конвоя PQ-3 (середина ноября 1941 года) все операции по вводу и выводу судов в портах Архангельск и Молотовск осуществлялись с помощью ледоколов. При этом из-за все еще недостаточной глубины на баре Корабельного рукава Двины практиковалась частичная разгрузка судов с большой осадкой в Молотовске с последующей проводкой их в Архангельск. Из-за исключительно суровой зимы ледовая обстановка в конце года усложнилась настолько, что все судна конвоя PQ-6, пришедшего 23 декабря 1941 года, пришлось
разгружать и Молотовске.
Всего за 1941 год из Англии и Исландии порты Белого моря прибыли семь союзных конвоев общим составом в 53 транспорта (из них восемь советских). Более десяти транспортов этих конвоев было обработано в Молотовске. В обратном направлении ушло четыре конвоя из 47 судов, в числе
которых 15 советских.
Противник не оказывал противодействия этим караванам. Лишь конвой PQ-6 в операционной зоне Северного флота (восточнее 20-го меридиана) подвергся нападению двух вражеских бомбардировщиков, но потерь не понес. Гитлеровские
стратеги считали тогда излишним ведение активных действий на северных морских коммуникациях. Ведь план "Барбаросса" предусматривал выход фашистских войск уже через шесть недель после начала войны на линию Астрахань - Архангельск. Слепая вера в "блицкриг" еще продолжала жить в умах генералов вермахта.
Порт начинал работать, имея всего пять кранов в два передвижных транспортера. Несколько железнодорожных кранов взяли в аренду у железной дороги, остальные были на гусеничном ходу. Краны имели небольшую грузоподъемность - а главное - малый вылет стрелы, что не позволяло использовать их в непосредственной работе на трюм. Механизаторы порта (а их вначале было всего четверо) во главе с Г. Н. Цейлиным, начали создавать свою техническую базу.
Восстанавливали старые, с большим трудом полученные станки для мастерской, наладили сварочный аппарат устроили кузницу. Создали небольшую группу строительных рабочих для ремонта причалов и деревянных сооружений.
А у причалов стояли суда, требовавшие срочной разгрузки. Сроки устанавливались правительством и непосредственно А. И. Микояном. Они исходили не только из требования быстрейшей отправки грузов на фронт, но и учитывали
необходимость освобождения тоннажа для намеченного времени формирования обратных конвоев. Вопрос приобретал и дипломатическое значение, так как союзные миссии не упускали случая, чтобы выступить с демаршем по поводу любой задержки транспортов, ища здесь оправдание уменьшению поставок по ленд-лизу. Но задержек в Молотовске не было ни в 1941 году, ни в последующие годы. Сейчас даже трудно себе представить, как это удавалось осуществить в лютую зиму 1941 года.
Выгрузка шла исключительно судовыми средствами. Груз, поднятый из трюма, укладывался на причал у борта. Здесь его можно было взять железнодорожным краном и подвести к вагону или платформе. Но много груза приходилось оттаскивать от судов на металлических санках, изготовленных тут же в порту. Два человека спереди, одним сзади везли такие сани. Преобладал ручкой труд. Из 25 тысяч тонн груза, переработанных портом в 1941 году, только шестая часть разгружена с помощью механизмов.
Много усилий требовалось затратить, чтобы обеспечить погрузку насыпного груза. Смерзшуюся калийную соль приходилось сначала рыхлить вручную - "кирковать". Вся обработка шла вручную, только впоследствии этот процесс был механизирован с помощью грейферов.
Особенно сложной была работа по выгрузке тяжеловесных грузов - танков, перевозящихся в основном на верхних палубах судов. После зимнего перехода через Северную Атлантику они прибывали в порт в виде огромных ледяных глыб. Приходилось сначала освобождать их от ледяного панциря паром из шлангов, устраивать, как шутили портовики "валентинам" (канадский пехотный танк "валентайн", вес 17 тонн) и "матильдам" (английский средний танк "матильда", вес 26 ттонн) русскую баню. Танки выгружались судовыми стрелами - тяжеловесами. На подготовку к работе такой стрелы требовалось много времени, да и вся эта техника находилась на союзных транспортах далеко не в образцовом состоянии. При погрузочно-разгрузочных операциях нередко случались поломки грузовых стрел, а иногда даже и мачт, к которым они крепились.
Капитаны транспортов были довольны темпами работ в порту, тем более, что здесь они получали весь ремонт, в котором нуждались их суда.
Нелегко давались транспортам переводы через Северную Атлантику и Белое море. Суда приходили со штормовыми повреждениями, обломанными лопастями гребных винтов, помятыми льдом бортами, а впоследствии - с разрушенными от вражеских бомб и торпед.
Случалось, что сорвавшийся груз наносил повреждения судовым конструкциям. И все это надо было исправить на месте, в порту, единовременно с грузовыми операциями, чтобы судно не отстало от обратного конвоя. Качество ремонта должно было обеспечивать, по крайней мере, безопасный переход судна до Англии. И с этой сложнейшей задачей в Молотовске справлялись.
Ремонт выполнялся в любое время суток, в любую погоду. Работа портовиков и ремонтников согласовывалась. Например, если требовалось оголить винт, то разгрузка начиналась с кормовых трюмов.
А ведь порт только начинил строиться. Часто суда стояли у кордона свай, поверх которого не было настила, подъездных путей, нельзя было использовать краны. И все необходимые для ремонта детали приходилось подтаскивать к борту судна вручную.
Несмотря на все это, ни в 1941 году, ни в последующие военные годы не было ни одного случая срыва срока ремонта. Зато от капитанов иностранных судов регулярно поступали в Молотовск благодарности за качественно выполненную работу.
15 января 1942 года в горле Белого моря ледокол "Сталин" принимал бункер с судна-угольщика. Внезапно появившийся вражеский бомбардировщик, пролетев на высоте 40-50 метров, сбросил четыре бомбы. Одна из них попала в промежуток между трубами, вторая, взорвалась в воде у корпуса, повредила обшивку и вызвала затопление нескольких угольных ям. Четверо убиты и одиннадцать человек ранены.
Гитлеровское радио поспешило оповестить весь мир, что главный советский ледокол надолго выведен из строя. Но радость врагов была преждевременной.
Команде ледокола удалось на месте ввести в строй шесть котлов из десяти, и 26 января "Сталин" пришел с помощью буксира в Молотовск. Предстояла трудная работа по срочному приведению ледокола в рабочее состояние. Ремонт ледокола потребовал больших усилий от всех его участников. Но уже через полтора месяца "Сталин" вновь вышел в Белое море.
Трудно переоценить значение Молотовска как угольной базы, особенно для ледоколов в зимнее время. Ведь для них это была часто единственная возможность получить бункер. Кроме наших и иностранных транспортов, в порту бункеровались также советские и союзные военные корабли. Всего в Молотовском порту переработано угля за четыре года - 488 тысяч тонн. Причем в 1943 году объект бункерных операций в Молотовске составил 44 процента от всего количества угля,
переработанного в Архангельском порту.
12 марта 1942 года Государственный комитет обороны принимает новое постановление о реконструкции Архангельского порта. Оно предусматривало проведение больших работ в Молотовске (как участка Архангельского порта).
Главным направлением работ стало строительство причалов. Оно развернулось в конце мая 1942 года и было закончено в небывало короткий срок - за пять месяцев. Проектирование и строительство шло одновременно. Деревянная конструкция стенки потребовала забивки в грунт почти 5400 свай, половила которых имела длину 19 метров. Такие длинные сваи отсутствовали, приходилось их сращивать. Найденная
конструкция узла соединения оказалась вполне надежной. Скоростными методами сооружались верхние строения причалов: поперечины, ряж, настил, съезды на тыловые площадки. 15 ноября 1942 года вся линия новых причалов была официально принята в эксплуатацию, хотя фактически работа на них по разгрузке судов начались много раньше.
Теперь Молотовский порт имел причальный фронт общей длиной порядка 800 метров. Задание правительства было выполнено.
Механизаторы успешно провели монтаж новых гусеничных электрокранов, хотя инструкции для них поступили не в полном объеме. На причале номер один смонтировали портальный кран Кировского завода грузоподъемностью 15 тонн, с
высотой подъема груза 30 метров. В конце июля 1942 года он был принят в эксплуатацию.
Из Архангельска прибуксировали плавучий кран завода "Красная кузница" грузоподъемностью 150 тонн. Он стал палочкой-выручалочкой при выгрузке тяжеловесов на всех участках Архангельского порта, и его приходилось таскать по
всей акватории.
Обеспечивать проводку караванов через льды Белого моря зимой 1942-1943 годов должны были четыре советских мощных ледокола: "Красин", "Каганович", "Ленин", "Микоян".
В середине сентября ]942 гида ожидалось прибытие большого каравана судов. Под давлением общественного мнения Черчиль был вынужден отправить 2 сентября в Советский Союз конвой PQ-18. 40 транспортов и 37 боевых кораблей конвоя PQ-18, подвергаясь почти непрерывным атакам противника, двигались в Белое море.
19 сентября суда и корабли охранения конвоя PQ-18 стали на якорь у острова Мудьюг. В пути конвой потерял 13 транспортов. Но и здесь гитлеровская авиация не оставила конвой в покое. 20 сентября 24 немецких бомбардировщика пытались прорваться к транспортам, но были отогнаны огнем зенитной артиллерии кораблей Беломорской флотилии и советскими истребителями. Не сумев пробиться к конвою, семь "юнкеров" сбросили бомбы в районе Солзы и Лопшеньги; два "хенкеля" бомбардировали Молотовск - одна фугасная бомба не взорвалась, зарылась в землю между домами улицы Советской.
Архангельский порт впервые столкнулся с необходимостью обработки такого большого количества судов, какое пришло с конвоем PQ-18. Их было 27. Но проведенная реконструкция основных участком порта, а также введение в строй Молотовского района позволили успешно справиться с этой задачей.
Приморский берег острова Ягры помнит викингов, бывавших здесь с миром и с войной в незапамятные времена. Этот берег помнит Ченслера, прибывшего для установления торговых отношений с Московией. Этот берег не забывает и английскую эскадру, которая в середине прошлого века бомбардировала окрестные села. На этом берегу летом 1918-го года - первого года интервенции - пал секретарь Архангельского горкома партии Роман Куликов.
По свидетельству А. М. Каркавцева, на первом этапе войны берег охранял дивизион" 150-мм артиллерийских пушек. После того, как была построена стационарная батарея (массивные бетонные глыбы оснований этих батарей сейчас стоят на Ягринском берегу), расчеты армейских пушек были срочно переброшены под Москву.
Береговая батарея - она носила номер 34 - была сооружена к осени 1941 года и состояла из трех 152-мм орудий системы "канэ". Их обслуживали призванные из запаса флотские комендоры. Непосредственно по врагу эти орудия не сделали ни одного выстрела. Однако, находясь в постоянной боевой готовности, задачу свою - охранять город и прилегающий район со стороны моря - личный состав батареи, безусловно, выполнил.
Защитным батареям приходилось отражать налеты гитлеровской авиации. О том, что в небе над Яграми и вообще над Молотовском было жарко говорится к книге К. Бадигина "На морских дорогах". "На подлете к порту Молотовск мы попали под огонь своих противовоздушных батарей. Как раз в это время были обнаружены два вражеских разведчика, и зенитчики решили сбить их. Пилоты наших "уточек" спустились как можно ближе к земле - летели буквально между стрелявшими пушками".
Всю боевую работу зенитчиков Молотовска оценить невозможно - сведений пока нет. Но даже то, что показывает экспозиция музея школы № 19, впечатляет. Вот выписка из наградного документа на командира 81-го зенитного дивизиона
майора П. К. Приходько. Он представляется к ордену Красной Звезды: "Дивизионом сбито два и подбито два вражеских "Ю-88".
В одном из красивейших мест побережья Белого моря, на острове Ягры, где шуму воли вторит шелест крон медноствольных сосен, печально звучит колокол памяти. На месте захоронения воинов Карельского фронта, умерших от ран в
госпиталях Молотовска установлен мемориал (1975 г., художник И. Горзев, архитектор В. Федосеев). Сурово и скорбно лицо матери-родины, склонившей голову над прахом своих сыновей. Каждый год в День Победы сюда приходят многие
жители города, чтобы возложить на могильные плиты свежие цветы.
Стало традиционным ритуалом посещение свадебных кортежей северодвинцев мемориала "Скорбящая мать-родина". Также посещают "Въездной знак города (стела)" на 3-м км Архангельского шоссе (1972 г., скульптор и архитектор Н. С. Яковлев), памятник М. В. Ломоносову на пл. Ломоносова (1.11.1958 г., скульптор Л. С. Алешенко, архитектор М. Д. Насекин), памятник Ленину у заводоуправления ПО СМП
(6.11.1960 г., скульптор X. Б. Аскар-Сарджи, архитектор Н. С. Яковлев), памятный мемориал первостроителям на Ягринском шоссе (9.8.1978 г., скульптор Борис Людына), памятный знак 13-й лыжной отдельной бригаде 2-й ударной армии Волхоского фронта, сформированной в нашем городе и декабре 1942 г. для снятия блокады города Ленинграда (на ул. Мира, у к/т "Спутник", 8.5.1985 г., скульптор Садомовский и Грачев). Старейший в городе памятник С. М. Кирову установлен в 1939 г. в сквере бывшего главпочтамта на ул. Советской, 27; на Яграх за мемориалом "Скорбящая мать-родина" установлен памятник на братской могиле зверобоев ледокола "Седов" (1975 г., архитектор Е. Назаров); на въезде в район города - остров Ягры в 1984 г. установлен въездной знак "ЯГРЫ". В честь пятидесятилетия города на пл. Молодежи установлена скульптурно-мемориальная композиция "Мир и труд" (7.8.1988 г. художник А. Г. Дема, архитектор В. И. Онежко). Три стилизованных флагштока взметнулись до отметки почти 30 м. Композиция олицетворяет прошлое, настоящее и будущее нашего края, героический труд северян. Композиция девятифигурная. По тематике состоит из пяти скульптурных групп, образующих единое целое:
1. "С у д о с т р о е н и е". Двухфигурная группа изображает начало строительства города и одновременно славную историю кораблестроения на Севере.
2. "Н а с т а в н и ч е с т в о". Двухфигурная группа посвящена преемственности поколений первостроителей.
3, 4. "М и р н ы й о г о н ь". Трехфигурная композиция основанных рабочих профессий ПО "Севмашпредприятие" и ПО "Север" - металлурга, трубовщика, сборщика. Ниже - сварщик.
5. "М и р". Скульптурная группа посвящена теме материнства, мира, непрерывности поморских династий.
На пл. Победы, несмотря на возражения большинства горожан, по решению партийного аппарата установлен второй на этом проспекте памятник Ленину (11.8.1988 г., художник Агаян Н. А., архитекторы С. И. Соколов и Н. А. Соколов).
Эмблема города - чайка над шестеренкой на фоне моря (1967 г., автор Александр Абакумов, ПО "Север").
В послевоенные годы началось бурное строительство города в каменной застройке. Торжественен проспект Ленина (в ]957 г. переименован из ул. Арктической) с его монументальными зданиями 50-х годов, украшенными пилястрами, полуарками и кокетливыми балкончиками, Первый каменный дом был построен в 1940 г. на ул. Первомайской, 38. В 1952 г. построены "циркульные" дома на Первомайской площади и к/т "Родина", в 1955 г. - спортзал на ул. Советской, 29,
29 октября 1958 года состоялась торжественная закладка ДК в честь 40-летия ВЛКСМ - в 1960 году был сдан в эксплуатацию клубный корпус, а в 24.01.1964 г. - центральный корпус Дворца культуры им. Ленинского комсомола. В 1956 году открыт стадион "Строитель".
Указом Президиума Верховного Совета РСФСР № 733/2 от 12.9.1957 года город Молотовск переименован в город Северодвинск.
В 60-е годы ведется торопливая, безликая застройка крупнопанельными и кирпичными домами для быстрейшего удовлетворения жильем большого количества горожан. В 1960 г. построен первый крупнопанельный дом на ул. Торцева, 67.
В период 1960-1987 г.г. построено более 400 крупнопанельных домов. В 1963 г. построен к/т "Спутник", в 1965 г. - к/т "Прибой", в 1967 г. - ДК им. 50-летия Октября (ДК Ягры). В 1962 году ремонтно-механичекий завод, построенный: 25.5.1939 года, переименован в Северодвинский завод дорожных машин (Севдормаш), который приступил к выпуску роторных снегоочистителей (1960 г. - 52 шт., 1965 г. - 250 шт., 1970 г. - 756 шт., 1975 г. - 804 шт, 1980 г., - 923 шт., 1981 г. - 875 шт., 1983 г. - 630 шт., 1985 г., - 640 шт.). В июне 1962 года в город приезжал Н. С. Хрущев, с посещением Неноксы.
В 70-е годы как бы спохватились - дома начали расти вверх. В 1974 г. построен первый 9-этажный дом в городе на ул. К. Маркса, в 1979 г. - первый 9-этажный дом на Яграх (ул. Дзержинского, 11), в 1972 г. открыт центральный узел связи на пр. Труда, в 1973 г. введен новый железнодорожный вокзал и начато строительство ТЭЦ-2, в 1976 г. первый энергоблок ТЭЦ-2 вступил в строй, в 1974 г. построен к/т "Россия", в 1979 г. цех домостроения КСКМ реконструирован на
производство домов в "северодвинской" серии и построен первый дои "северодвинской серии" серии на Трухинова, 16.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15.2.1983 г. город Северодвинск награжден орденом Ленина за заслуги трудящихся в годы Великой Отечественной войны и успехи, достигнутые в хозяйственном и культурном строительстве.
В 1983 г. построен Дом быта "Северное сияние", в 1984 г. открыта городская типография на ул. Южной, 5 20.7.1984 г. построен театр драмы - в этот день в новом театре министр обороны СССР Д. Ф. Устинов вручал городу орден Ленина.
В 1987 г. построена 16-этажная часть дома по ул. Ломоносова, 120, в 1988 г. построен ДК Строителей, в 1990 г. - первый "монолитный" дом в микрорайоне М. Кудьма (в районе больницы МСЧ-58 и новой АТС), в 1980 г. построена набережная на Яграх.
Улицы шагали к морю так быстро, что люди не успевали забывать, что еще недавно здесь они собирали морошку и клюкву. И вот уже новые дома вышли на западный берег моря, образовав здесь новый бульвар - Строителей.
ВЗГЛЯД В БУДУЩЕЕ
Нынешний Северодвинск во многом воплотил мечты первостроителей. В домах - газ, горячая вода, ванны, другие коммунальные удобства, которые казались сказкой тем, первым, что жили среди болотных топей. Сейчас же население перегнуло за 250 тысяч человек.
Достигнув побережья Белого моря с севера и запада, город устремился, на юг. Повторив прихотливо изогнувшиеся берега залива Параниха (здесь раскинется Приморский парк), новые жилые кварталы примут в свои границы часть реки
Кудьмы, приблизятся к деревне Большая Кудьмы. В будущем просматривается строительство первого в стране эстакадного метро над городом.
ЯГРИНЛАГ
Ягринлаг был создан весной 1938 года. Управление Ягринлага располагалось в правом крыле здания управления стройтреста (ул. Профсоюзная, 2). Строительство завода № 402 с конца 1938 года было полностью передано в распоряжение УГУЛАГа НКВД СССР. Первоначально отдельные группы заключенных размещались в бараках на острове Ягры (в южной части острова - 1-й район). Отсюда и название Ягринлаг. Строительство № 203 НКВД СССР потребовало огромного количества рабочих рук. Эшелон за эшелоном прибывали в город заключенные, большинство из которых относилось к категории "врагов народа". В отличие от уголовников
("друзей народа" - как они называли себя) заключенные - "враги народа" это люди, не способные жить паразитической жизнью, люди, не мыслящие себя без физической или умственной работы. География мест, откуда привозили заключенных, была очень широка: от Украины и Белоруссии до Прибалтики и Южного Урала. Много людей было из Москвы, Николаева, Ленинграда.
На территории современного Северодвинска с 1938 по 1961 год лагеря постоянно меняли свое местоположение и количественный состав заключенных, менялся и качественный состав. В 1938-1939 годах, по рассказам очевидцев, заключенных в Ягринлаге находилось более 40 тысяч человек. В сороковые годы численность заключенных здесь доходила до 80 тысяч, затем держалась на уровне до 50 тысяч. В конце тридцатых годов среди осужденных по политической статье 58
преобладали так называемые "болтуны": обругали свое начальство, похвалили что-то иностранное и т. п. Серьезной интеллигенции среди "политических" было не больше сотни по утверждению бывших офицеров Ягринлага. Во время войны стали прибывать штрафники, перебежчики, военнослужащие власовской РОА, полицаи, некоторое время в Ягринлаге находились и немецкие военнопленные.
Даже простое перечисление отделений Ягринлага позволяет судить о размахе работ строительства № 203 НКВД СССР. С 1938 по 1960 годы силами заключенных - в большинстве своем жертв репрессий - были проложены многие километры грунтовых и железных дорог, выстроен город Северодвинск от улицы Железнодорожной до проспекта Ленина, заложена мощная промышленная база.
В Ягринлаге было девять отделений и несколько лагпунктов. Каждое отеление - это несколько десятков бараков обнесенных забором из колючей проволоки. В отделениях существовали бараки-клубы, бани и другие специальные помещения.
Первое лаготделение располагалось на Яграх и насчитывало 5-6 тысяч заключенных. На Яграх были мужское и женское отделения (жены и дочери "врагов народа"), расположенные в южной части острова, условно обозначенным - первый район (ШМАС - цех № 30 ПО "Север"). Все занимались строительством завода № 402 и в последнее время завода № 893, а также строили коммуникации и жилье на острове Ягры. К 1947 году это лаготделение свернули, заключенных распределили по другим отделениям Ягринлага.
Второе лаготделение дислоцировалось за нынешней поликлиникой СМП. Здесь было 10-12 тысяч заключенных. Большинство из них трудилось на строительстве эавода № 402 и в порту. В зоне этого лаготделения находилась спецтюрьма, в которой содержались около сотни высококвалифицированных инженеров (были даже профессора и академики), они выполняли самые ответственные и сложные технические работы на заводе № 402, Севдормаше и других объектах города. После ликвидации лаготделения на Яграх второе лаготделение стали наименовать первым. Оно было ликвидировано в 1955-1956 годах. В настоящее время от него сохранились несколько бараков, которые находятся в зоне порта.
Третье лаготеление располагалось по улице Железнодорожной, между улицами Советской и Лесной. Здесь содержались около 5-ти тысяч женщин, выполнявших штукатурные, малярные и другие отделочные работы на строительстве цехов завода № 402 и жилья в городе. В зоне этого лаготделения в одном из бараков был дом младенца, где содержались от 50 до 180 рожденных в неволе детей до возраста двух лет, по достижению которого их передавали родственникам заключенной, проживающим на воле, или перевозили в дома ребенка (на территории Архангельской области) для дальнейшего воспитания.
Четвертое лаготделение располагалось сразу за третьим отделением, далее по улице Железнодорожной. Здесь, находилось около 5 тысяч заключенных, они работали на строительстве и в цехах нынешнего завода "Севдормаш", изготовляли снаряды и другие заказы для фронта.
В пятом лаготделении, дислоцированным в поселке Глинники (около Цигломени), 1 тысяча заключенных строила кирпичный завод и вырабатывала кирпич для строек в Северодвинске.
Шестое лаготделение располагалось за нынешним ДОК-2. До 1946 года здесь находилось около 2-х тысяч военнопленных. Они строили водовод и дорогу от Солзы до Северодвинска, использовались на земляныз работах на территории города. С 1946 года в шестом отделении свыше тысячи заключенных эанимались распиловкой и обработкой древесины. Здесь преобладали заключенные в возрате от 45 до 75 лет -
литовцы, латыши, эстонцы. Они работали в мастерских, изготовляли хорошую мебель, шили робы и рукавицы, ремонтировали одежду и обувь.
Седьмое, восьмое и девятое лаготделения дислоцировались на втором участке на территории за нынешним кооперативом "Темп", и от них после пожара (в 1953 году) ничего не осталось, кроме барака по ул. Загородной, 15, в котором размещалась контора девятого лаготделения. В каждом из этих трех отделений было по 10 тысяч заключенных. Они работали на строительстве цехов и коммуникаций СМП (завод № 402), ТЭЦ-1, "3вездочки" (завод № 893), дорог и жилья в городе. В зоне каждого из этих лаготделений были свои мастерские, где шили, ремонтировали одежду и обувь, изготовляли всякий ширпотреб. В этих мастерских трудились ослабленные и пожилые люди, в основном эстонцы, латыши и литовцы. Эти лаготделения построили на втором участке просторную двухэтажную школу (ул. Школьная, 5) и клуб на 600 зрителей, от которого ныне ничего не осталось.
Самый дальний лагпункт находился на железнодорожной станции Шелекса, в Плесецком районе, где 500 женщин заготовляли лес. - В лагпункте на станции Ломовое около 2 тысяч мужчин работали в ячменном карьере, добывали камень и
отправляли его на бетонный завод в Северодвинск (построен в 1938 году).
- В лагпункте деревни Малая Кудьма около 2 тысяч заключенных строили водовод и дорогу между городом и рекой Солзой. Другой лагпункт располагался вблизи перекрестка дороги на Солзу и Онежского тракта. Здесь с весны до осени
жили в палатках около 1 тысячи заключенных, строили водовод от реки Солзы.
- На берегу Белою моря и устье реки Марья и справа от моста впадения в море реки Солзы были штрафные лагпункты, в которых содержались до 1 тысячи уголовников. Они строили до 1954 года железнодорожную ветку Молотовск -
Ненокса и довели ее до деревни Солза, а также работали в песчаном карьере, собирали аварийную древесину, завалы которой на берегу моря и сейчас местами достигают высоты 4-5 метров (кооператив может заготовлять дрова для населения города и дачников).
- На станции Белое Озеро 2 тысячи заключенных заготовляли лес и строили узкоколейную железную дорогу. Этими же работами занимались около тысячи заключенных лагпункта на станции Пихталы.
- В дагпункте железнодорожной станции Васьково 2 тысячи заключенных строили аэродром, жилье и железную дорогу от Исакогорки до Молотовска.
- Рядом с современной плотиной на реке Солзе действовал женский лагпункт; заклоченные занимались заготовками леса и строительством плотины.
- Лагпункт в деревне Рикасиха разещался с 1938 по 1942 год. Заключенные строили дорогу Молотовск - Рикасиха. Бараки располагались на месте современных пятиэтажных домов, а ближе к дороге стояло здание управления строительством. Заключенных хоронили в 2 километрах от деревни. С началом войны этот строительный участок перевели на 5-й километр дороги Молотовск - Рикасиха, а в самой Рикасихе разместили лазарет Ягринлага.
Из "политических" заключенных высококвалифицированных специалистов, бывших технических руководителей и главных инженеров крупных предприятий, институтов и академий при наркоме внутренних дел СССР, было создано особое техническое бюро в Большевской спецтюрьме. Для помощи в техническом освоении завода № 402 из состава особого технического бюро 10 августа 1939 года была привезена "молотовская группа" в составе семи заключенных специалистов и еще шесть человек отобранных в Бутырской тюрьме в Москве. В дальнейшем группа выросла до двадцати девяти человек известных судостроителей, машиностроителей и других специалистов, выисканных в многочисленных лагерях страны. Группу разместили в спецтюрьме в лаготделении № 1 на Яграх. Завод находился от лагеря далеко. Группу возили на
работу и обатно на служебном автобусе. Езда занимала в день по полутора часов и плюс обычный для заключенных десятичасовой рабочий день. В конце 1939 года группу перевели в спецтюрьму при втором лаготделении, находившуюся и непосредственной близости от завода. Это была более вместительная спецтюрьма с камерами на 2-3 койки, в каждой раздевалка и комната, в которой можно было посидеть и почитать.
В структуре завода группе дали название "Двадцатый отдел". Руководство группой взял на себя Александр Лазаревич Константинов - авторитетный инженер-кораблестроитель.
В первоначальном составе группы были бывшие четыре главных инженера заводов, два начальника КБ, пять начальников и заместителей начальников крупных цехов и два военных инженера - весьма квалифицированный состав. В дальнейшем группа пополнялась такими же специалистами.
Из воспоминаний одного из специалистов "Двадцатого отдела" - С. Бондаревского в главе "Двадцатый отдел" книги "Так было": "На заводе наш отдел поместили в здания, обособленном от заводских служб, чтобы мы не общались с
"вольными". Вероятно, по этой причине нам вменили функции консультантов, получающих через нашего руководителя запросы с завода и отвечающих на них через того же руководителя.
Вскоре обнаружилась непригодность такого метода помощи. Для решения многих задач требовались прямая связь с работниками завода и возможность выяснения обстоятельств на месте.
Тогда наших охранников переодели в гражданскую одежду, а нашу лагерную заменили на рабочие спецовки. Разрешили общение с работающим на заводе людьми, а также посещение всех цехов и контор, при обязательном сопровождении каждого из нас переодетыми охранниками.
На недоуменные вопросы недогадливых, почему от нас ни на шаг не отходят какие-то люди, мы должны были называть их своими секретарями. Эта "хитрость" энкавэдэшников скоро стала общеизвестной, но сохранялась все время нашего нахождения на заводе.
Заметной была разница в общей и профессиональной образованности и воспитанности инженеров дореволюционной и советской выучки. Особенной была способность первых ценить и разумно использовать служебное и личное время. Каждый из них был инженером высшей квалификации, постоянно поддерживал и пополнял свои знания. Все они свободно владели несколькими иностранными языками, в том числе классическими - латинским и греческим, понимали искусство, любили музыку и сами хорошо играли и пели, развлекались играми, доступными для понимания лишь интеллектуально развитых людей (шахматы, винт), были спортсменами.
Второй день войны 23 июня 1941 года начался с инструктажа с участием администрации завода. Было сообщено, что в связи с войной каждый из нас назначался на штатную (без зарплаты) руководящую должность по обеспечению армии
всем необходимым, с подчинением администрации завода и, конечно, при наблюдении за нами тюремной охраны. В остальном мы, как и прежде, оставались заключенными в тюрьме.
Были даны конкретные поручения.
Бывшему главному инженеру Балтийского завода М. С. Розенфланцу поручили организовать изготовление красноармейских котелков для пищи. А. М. Гладуна обязали возглавить работу по созданию поточности в производстве снарядов в механическом цехе.
Мне дали задание обеспечить изготовление образца цистерны для автозаправщика и после утверждения его военной приемкой построить 1500 таких цистерн.
И так - каждому заключенному из "Двадцатого отдела".
После изуготовления бензоцистерн меня назначили заместителем начальника вновь организованного минотрального цеха.
Вот какое состояние я застал в "цехе".
В пролете главного механического цеха сдвинули в круг несколько верстаков, на деревянном торцевом полу разожгли костер и, греясь у него, несколько человек что-то пилили в тисках. Начальник цеха не мог мне вразумительно объяснить, что предстоит делать и как делать. Он не понимал, с чего надо начинать.
Имея опыт организации новых цехов (так называемых площадок на Дальзаводе), я взял инициативу в свои руки. Облюбовал недостроенное здание склада у электросганции. П. А. Альбов, бывший главный инженер треста "Югосгаль", составил схему расположения станочного оборудования, я - планировку всей производственной и служебной площади цеха (все эти в течение нескольких часов) и добился замены не оправдывающего себя начальника цеха Костюка. Начальником цеха по совместительству назначили главного технолога завода Е. М. Горбенко. Его роль была фиктивной, позволяющей мне работать самостоятельно.
За одну ночь перевезли в здание склада все, что имелось в цехе. Через два месяца в этот цех (тогда ему присвоили номер восемь) приходили руководители других цехов, чтобы посмотреть, как в нем светло, тепло и чисто.
Цех обогревался теплой водой от электростанции... Во время воздушных тревог окна немедленно закрывались ставнями. Каждый работающий в цехе знал свои постоянные обязанности и исполнял их без дополнительных команд. Все успешно работали.
В таком состоянии я сдал цех новому руководителю в связи с переводом меня на другую работу.
Главным строителем судов-охотников для фронта был В. Е. Фомин (из Ленинграда). Он решил из намеченных к постройке судов форсировать постройку головного "шпурмана", а потом по очереди всех остальных.
Мне поручили руководство корпусными работами. На одном маленьком кораблике главный сосредоточил шесть строителей, мешавших друг другу.
Рабочий день Фомин начинал с проверки плана работ, заданных строителями на текущий день, а заканчивал его проверкой выполнения за истекший день.
Сам он на судах не появлялся, все разглагольствования сводил к общим умозаключениям, парализующими инициативу и активность подчиненных.
С нескрываемым раздражением за плохую организацию работ, дотянув до сдачи первого судна, я заявил главному инженеру завода П. Фролову о невозможности дальше так работать. Я просил оставить Фомину с его многочисленным аппаратом второе и третье суда, а остальные поручить мне, с двумя помощниками и двумя техниками, подобранными по моему усмотрению. Не без колебания Фролов согласился. Помощниками моими стали И. А. Шкет, заключенный с Дальзавода, и В. Вилунас, студент, эвакуированный из Ленинграда (впоследствии начальник одного из ЦКБ); И. М. Савченко (впоследствии главный инженер этого же завода) и Лена Чистякова как техники занимались обеспечением работы деталями, изготовленными в цехах.
Построив весь процесс так, чтобы рабочие были обеспечены всем необходимым, не гоняясь за каждым из них, доверившись им, мы достигли одновременной успешной работы на всех судах.
В этом убеждались, невольно выслушивая доносившиеся из соседней комнаты слова Фомина, разносившего своих сотрудников: "Вас целая орава на двух судах, а рядом два закупка управляются на двенадцати и работа у них кипит, а у вас еле копошится".
Среди его строителей, были опытные специалисты, например, будущий, директор Балтийского завода Я. Кузнецов".
Так работал каждый подневольный труженик. Что их вдохновляло к творчеству, бескорыстному труду, забывая о своем бесправии, о невозможности помочь себе и своим близким в постигшей их горькой участи? Не материальные стимулы, не надежды на очищение от возведенные на них лжи и подлости, не вера в возможность справедливости, а привычка к повседневному творческому труду, духовная жажда удовлетворенности сделанным. Это поддерживало их работоспособность.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Вот, пожалуй, и все, что я хотел сказать об истории нашего города и об истории этих мест. Свои корни следует знать... На этой страничке я хотел рассмотреть лишь некоторые штрихи, страницы истории, рассказать, что сегодня известно и немножко помочь тем, кто пойдет по страницам замечательной биографии Северодвинска. Поэтому не следует рассматривать эту подборку материала, как завершенную историю.
Признаюсь, долго думал над тем, как лучше закончить этот раздел. Ведь нашему городу совсем немного лет, но вся его история связана с тяжелейшими испытаниями. Стоит только вспомнить, как он строился, скольких усилий и героизма потребовалось, чтобы воздвигнуть такой красивый город. Огромную роль он сыграл и Великой Отечественной войне 1941-1945. Сейчас мы уже в XXI веке. И вновь приходит испытание временем. Верится, что у нас хватит запаса прочности, чтобы и в этом столетии о Северодвинске говорили, как о достоянии России.
|
|
![г. Северодвинск [45kb]](image/ground.jpg)
